На задворках вечности. Часть II. В шаге от бездны - Галина Раздельная

Подаренная память, осевшая в разуме Энлиля и Энки с их эволюцией, раскрывала перед ними всё, что было связано с известными Кали видами живого во Вселенных, и значительная часть рабов была в ней, будто одна большая картотека с подробными пометками и характеристиками, к которой теперь у наёмников имелся неограниченный ключ-доступ. Выхватывая внутренним зрением из толпы того или иного раба, благодаря внедрённым в их разум воспоминаниям друзья уже знали, к какой расе он принадлежит, какими основными возможностями обладает и чего следует от него ожидать. Всего в этой армии насчитывалось около восьми сотен рабов, и редко когда несколько из них принадлежали к одной расе. В основном лишь один раб представлял свой порабощённый народ. В совокупности же весь этот сброд являл собой крутой разномастный замес разных, но схожих в общих чертах первоклассных способностей. Энлиль и Энки условно распределили их в три группы. Так было проще. Они не использовали названий рас, а «прикалывали» очередному рабу свой ярлык. В результате наблюдений разноликая масса разбрелась по воображаемым трём углам. В одном находились относительно примитивные твари. Их наёмники окрестили как энергетически слабых противников, даровав каждому короткое прозвище – Кряж.

Отличительной чертой Кряжей оставались внушительные, неприемлемые для обычных планетарных систем габариты, помноженные на энергию высшей расы и поделённые на их невообразимую, приобретённую отупелость. Сюда попали огромные, длиной в сотни метров, мутировавшие чудища, скалоподобные глупые титаны и прочие живые горные глыбы с заниженными интеллектуальными способностями. Их устрашающий вид придавал этим особям неповторимость. Невзирая на угрозу, ими хотелось любоваться и сравнивать с хранившимися в закоулках памяти детскими выдумками о доисторических, никогда не существовавших тварях или иллюстрациями мифических монстров.

Кряжи затевали грызню чаще других. Им нравилась демонстрация собственной мощи и проворности, и они совершенно не могли сообразить, что их габаритность нисколько не давала им преимущества перед остальными невольниками.

Теперь Энлиль знал, что эволюция силы и совершенства всегда стремится к удобным, грациозным, как правило, небольшим и гармоничным физическим воплощениям. Сущая, подлинная сила, если речь идёт о потенциале ума, а не физическом развитии, пребывает в том, кто обладает этими качествами. В Кряжах же хоть и теплилась своеобразная грация, в остальном совершенными назвать их было невозможно. То, чем гордились и выхвалялись напоказ твари – их мощь, когтистость, размеры, изменчивый окрас, защита и излишнее позёрство – относилось к признакам деградации с точки зрения разума, ведь основное развитие в их случае переключалось на внешнее, физическое, в то время как любой достаточно воспрянувший в эволюции вид должен стремиться к становлению внутреннему, умственному, духовному и уже в последнюю очередь – физическому.

Рассматривая удивительных существ, Энлиль сравнивал их со Звёздной Тенью – пантерой Хранителя Дильмуна – и пришел к выводу, что в кошке было значительно больше от высших рас, чем в Кряжах, но остаточные утраченные качества в малом проявлении ещё находились в их генах и при других условиях эти одомашненные монстры могли бы обратить губительную для себя деградацию вспять.

Второй воображаемый угол заняли рабы со значительно развитыми возможностями разума, но недостаточно сильные энергетически. Простой середняк – ни туда и ни сюда. Будь у них больше свободы, эти рабы могли бы демонстрировать смертоносные действенные приемы узко ограниченного телекинеза, но Тёмный Кочевник практически лишил их данных привилегий. Способность оставаться в некоторых условиях невидимыми да небольшой резерв медленно восстанавливаемой внутренней энергии, которую те сумеют преобразовать в десяток-два ударов, эквивалентных падению маленьких, до одного километра в диаметре, метеоритов – вот и всё, что имелось в их малочисленном арсенале. Наёмники прозвали эту часть рабов Слепнями, как надоедливых, но больно кусачих насекомых, которых, впрочем, можно прихлопнуть.

Внешне Слепни разительно отличались от Кряжей и куда больше интересовали наёмников. Их физические воплощения не выделялись грацией и красотой, однако, не вмешайся в их жизни Кочевник, и их развитие находилось бы на верном пути. Разум же и души существ, напротив, достигали размеров титанов, но, что являлось отчётливым для взора наёмников, становление их давно умышленно тормозилось, и Слепни, в зависимости от того, когда тот или иной вид попал в рабство, оставались на одной ступени эволюции как относительно недолго – десятки миллиардов лет, так и множество жизней. Возраст рабства определял и существенные отличия в физической внешности. Чем больше жизней невольник проводил у ног своего Владыки, тем отвратнее и дефектнее становилась его внешность.

Сохраняя за собой право на вполне сносный, обделённый, но светлый ум, Слепни удивляли наёмников, несмотря на отталкивающий вид. С них начинался искренний интерес Энлиля и Энки к первородным видам, стремление узнать их прошлое, заглянуть в другие Вселенные.

И только третий воображаемый условный угол занимали существа, ещё не лишившиеся в полном объёме своего первородного происхождения. Идеальные физически и внутренне, но безнадёжно прогнившие духовно. Не воспринимать их всерьёз было бы самонадеянно и глупо. Эти рабы, наперекор урезанной со стороны Тёмного Кочевника энергии, сберегли в действии большую долю возможностей и даже с частью собственных сил мастерски скрывали в себе оригинальные и масштабные горизонты разума. Помимо телепортации и умения быстро восполнять растраченную внутреннюю энергию, некоторые из них, ко всему прочему, обладали гибкостью и быстрообучаемостью ума, что позволяло им приспосабливаться, уподобляться, проникать в скрытое, подчинять слабое, становиться тем, на что хватало их энергии. За эту хамелеонистость Энки прозвал их Оборотнями. К ним относились лишь двенадцать рабов из восьми сотен, но именно они больше всего настораживали и приковывали взгляды парней.

Если и было во Вселенных первичное пособие или учение о том, что есть фундаментальная красота, оно, несомненно, писалось с этих существ. Взглянув на них, невозможно было определить, почему эти создания образцовые, они просто были таковыми, вопреки здравому смыслу и личным предпочтениям. Все они источали не полностью утраченное совершенство и едва покрывшуюся тленом красоту – будь-то краснокожие, гибкие или кареглазые, с чёрной и гладкой кожей, как неосвещённый энергией обсидиановый вакуум космоса, чем-то напоминающие илимов особи, яркие, с аметистовым сиянием или бледно-белые, отдалённо походящие на двуногие небесные видения.

Энлиль посвятил каждому из Оборотней отдельную вылазку, детально изучая основополагающую красоту жизни. И в каждом существе он находил схожие черты, коими обладала внешность Кали. Казалось, возьми он по выборочному фрагменту от каждого создания, и непонятным образом получится совершенное физическое воплощение Красной Звезды. Его наблюдения лишь доказывали родство всего разумного во Вселенных, глубинные связи которого струились от первоистоков эволюции.

Будь на то воля наёмников, они никогда бы не начали с этими существами сражения. Созерцать их в такой близости и таком расовом многообразии было весомее и важнее не нужных ни одной стороне войн. Но Оборотни, Слепни и Кряжи не принадлежали себе. Они ожидали уготованного им действия, как безропотное стадо, добровольно идущее на забой.